Неточные совпадения
Выступил тут вперед один из граждан и, желая подслужиться, сказал, что припасена у него за пазухой деревянного дела пушечка
малая на колесцах и гороху сушеного запасец небольшой. Обрадовался бригадир этой забаве несказанно, сел
на лужок и начал из пушечки стрелять. Стреляли долго, даже умучились, а до обеда все еще много
времени остается.
Обед был накрыт
на четырех. Все уже собрались, чтобы выйти в
маленькую столовую, как приехал Тушкевич с поручением к Анне от княгини Бетси. Княгиня Бетси просила извинить, что она не приехала проститься; она нездорова, но просила Анну приехать к ней между половиной седьмого и девятью часами. Вронский взглянул
на Анну при этом определении
времени, показывавшем, что были приняты меры, чтоб она никого не встретила; но Анна как будто не заметила этого.
Сергей Иванович говорил себе это в то
время, как он был уже в десяти шагах от Вареньки. Опустившись
на колени и защищая руками гриб от Гриши, она звала
маленькую Машу.
Утопающий, говорят, хватается и за
маленькую щепку, и у него нет в это
время рассудка подумать, что
на щепке может разве прокатиться верхом муха, а в нем весу чуть не четыре пуда, если даже не целых пять; но не приходит ему в то
время соображение в голову, и он хватается за щепку.
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная:
на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних
времен тетушка,
на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг будет лет шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй,
малый!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право.
Если бы кто взглянул из окошка в осеннее
время и особенно когда по утрам начинаются
маленькие изморози, то бы увидел, что вся дворня делала такие скачки, какие вряд ли удастся выделать
на театрах самому бойкому танцовщику.
Нужно заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть
маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять в то
время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а
на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как
на что-то постороннее.
Маленькая горенка с
маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке
на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых
на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье
на лавке, с пером в руках, чернилами
на пальцах и даже
на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то
время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он, в чем дело, в ту ж минуту кликнул квартального, бойкого
малого в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему
на ухо да прибавил только: «Понимаешь!» — а уж там, в другой комнате, в продолжение того
времени, как гости резалися в вист, появилась
на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны рыбного ряда.
Когда я стараюсь вспомнить матушку такою, какою она была в это
время, мне представляются только ее карие глаза, выражающие всегда одинаковую доброту и любовь, родинка
на шее, немного ниже того места, где вьются
маленькие волосики, шитый белый воротничок, нежная сухая рука, которая так часто меня ласкала и которую я так часто целовал; но общее выражение ускользает от меня.
— Этот у меня будет светский молодой человек, — сказал папа, указывая
на Володю, — а этот поэт, — прибавил он, в то
время как я, целуя
маленькую сухую ручку княгини, с чрезвычайной ясностью воображал в этой руке розгу, под розгой — скамейку, и т. д., и т. д.
Когда я принес манишку Карлу Иванычу, она уже была не нужна ему: он надел другую и, перегнувшись перед
маленьким зеркальцем, которое стояло
на столе, держался обеими руками за пышный бант своего галстука и пробовал, свободно ли входит в него и обратно его гладко выбритый подбородок. Обдернув со всех сторон наши платья и попросив Николая сделать для него то же самое, он повел нас к бабушке. Мне смешно вспомнить, как сильно пахло от нас троих помадой в то
время, как мы стали спускаться по лестнице.
— Да-да-да! Не беспокойтесь!
Время терпит,
время терпит-с, — бормотал Порфирий Петрович, похаживая взад и вперед около стола, но как-то без всякой цели, как бы кидаясь то к окну, то к бюро, то опять к столу, то избегая подозрительного взгляда Раскольникова, то вдруг сам останавливаясь
на месте и глядя
на него прямо в упор. Чрезвычайно странною казалась при этом его
маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от всех стен и углов.
Он женился
на ней, как только минул срок траура, и, покинув министерство уделов, куда по протекции отец его записал, блаженствовал со своею Машей сперва
на даче около Лесного института, потом в городе, в
маленькой и хорошенькой квартире, с чистою лестницей и холодноватою гостиной, наконец — в деревне, где он поселился окончательно и где у него в скором
времени родился сын Аркадий.
Николай Петрович в то
время только что переселился в новую свою усадьбу и, не желая держать при себе крепостных людей, искал наемных; хозяйка, с своей стороны, жаловалась
на малое число проезжающих в городе,
на тяжелые
времена; он предложил ей поступить к нему в дом в качестве экономки; она согласилась.
Самгин прибавил и тут же решил устроить Марине
маленькую сцену, чтоб
на будущее
время обеспечить себя от поручений такого рода. Но затем он здраво подумал...
Он сидел, курил, уставая сидеть — шагал из комнаты в комнату, подгоняя мысли одну к другой, так провел
время до вечерних сумерек и пошел к Елене.
На улицах было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен был только шорох, похожий
на шепот. В разные концы быстро шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно
меньше говорить, тише топать.
— Ну, не приду! — сказал он и, положив подбородок
на руки, стал смотреть
на нее. Она оставалась несколько
времени без дела, потом вынула из стола портфель, сняла с шеи
маленький ключик и отперла, приготовляясь писать.
Она шла, как тень, по анфиладе старого дома, минуя свои бывшие комнаты, по потускневшему от
времени паркету, мимо занавешанных зеркал, закутанных тумб с старыми часами, старой, тяжелой мебели, и вступила в
маленькие, уютные комнаты, выходившие окнами
на слободу и
на поле. Она неслышно отворила дверь в комнату, где поселился Райский, и остановилась
на пороге.
В юности он приезжал не раз к матери, в свое имение, проводил
время отпуска и уезжал опять, и наконец вышел в отставку, потом приехал в город, купил
маленький серенький домик, с тремя окнами
на улицу, и свил себе тут вечное гнездо.
Прогнать служанку было невозможно, и все
время, пока Фекла накладывала дров и раздувала огонь, я все ходил большими шагами по моей
маленькой комнате, не начиная разговора и даже стараясь не глядеть
на Лизу.
Налево была другая комната, но двери в нее были притворены, хотя и отпирались поминутно
на маленькую щелку, в которую, видно было, кто-то выглядывал — должно быть, из многочисленного семейства госпожи Лебрехт, которой, естественно, в это
время было очень стыдно.
«Посмотрю, что будет, — рассуждал я, — во всяком случае я связываюсь с ними только
на время, может быть,
на самое
малое.
Это был очень
маленький и очень плотненький французик, лет сорока пяти и действительно парижского происхождения, разумеется из сапожников, но уже с незапамятных
времен служивший в Москве
на штатном месте, преподавателем французского языка, имевший даже чины, которыми чрезвычайно гордился, — человек глубоко необразованный.
Большую часть награбленных товаров они сбывают здесь, являясь в виде мирных купцов, а оружие и другие улики своего промысла прячут
на это
время в какой-нибудь
маленькой бухте ненаселенного острова.
Саброски повесил голову совсем
на грудь; другой баниос, подслеповатый, громоздкий старик, с толстым лицом, смотрел осовелыми глазами
на все и по
временам зевал; третий,
маленький, совсем исчезал между ними, стараясь подделаться под мину и позу своих соседей.
Сам адмирал, капитан (теперь адмирал) Посьет, капитан Лосев, лейтенант Пещуров и другие, да человек осьмнадцать матросов, составляли эту экспедицию, решившуюся в первый раз, со
времени присоединения Амура к нашим владениям, подняться вверх по этой реке
на маленьком пароходе,
на котором в первый же раз спустился по ней генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев.
Пока я ехал по городу,
на меня из окон выглядывали ласковые лица, а из-под ворот сердитые собаки, которые в
маленьких городах чересчур серьезно понимают свои обязанности. Весело было мне смотреть
на проезжавшие по
временам разнохарактерные дрожки,
на кучеров в летних кафтанах и меховых шапках или, наоборот, в полушубках и летних картузах. Вот гостиный двор, довольно пространный, вот и единственный каменный дом, занимаемый земским судом.
Маленький диссонанс, особенно
на первое
время, вносили в эту жизнь родственные отношения к Веревкиным, к которым Бахарев никак не мог привыкнуть, и даже Верочка, уживавшаяся со всем и со всеми, чувствовала себя не в своей тарелке в присутствии Ивана Яковлича или Агриппины Филипьевны.
Привалов перезнакомился кое с кем из клубных игроков и, как это бывает со всеми начинающими, нашел, что, право, это были очень хорошие люди и с ними было иногда даже весело; да и самая игра, конечно, по
маленькой, просто для препровождения
времени, имела много интересного, а главное,
время за сибирским вистом с винтом летело незаметно; не успел оглянуться, а уж
на дворе шесть часов утра.
— Вот уж воистину сделали вы мне праздник сегодня… Двадцать лет с плеч долой. Давно ли вот такими
маленькими были, а теперь… Вот смотрю
на вас и думаю: давно ли я сама была молода, а теперь… Время-то, время-то как катится!
Други и учители, слышал я не раз, а теперь в последнее
время еще слышнее стало о том, как у нас иереи Божии, а пуще всего сельские, жалуются слезно и повсеместно
на малое свое содержание и
на унижение свое и прямо заверяют, даже печатно, — читал сие сам, — что не могут они уже теперь будто бы толковать народу Писание, ибо мало у них содержания, и если приходят уже лютеране и еретики и начинают отбивать стадо, то и пусть отбивают, ибо мало-де у нас содержания.
Ибо хотя все собравшиеся к нему в тот последний вечер и понимали вполне, что смерть его близка, но все же нельзя было представить, что наступит она столь внезапно; напротив, друзья его, как уже и заметил я выше, видя его в ту ночь столь, казалось бы, бодрым и словоохотливым, убеждены были даже, что в здоровье его произошло заметное улучшение, хотя бы и
на малое лишь
время.
Маленькая, едва заметная тропинка, служившая нам путеводной нитью, все
время кружила: она переходила то
на один берег реки, то
на другой. Долина становилась все у же и у же и вдруг сразу расширилась. Рельеф принял неясный, расплывчатый характер. Это были верховья реки Такунчи. Здесь 3 ручья стекались в одно место. Я понял, что нахожусь у подножия Сихотэ-Алиня.
Тигр не шел прямо, а выбирал такие места, где было
меньше снегу, где гуще были заросли и больше бурелома. В одном месте он взобрался
на поваленное дерево и долго стоял
на нем, но вдруг чего-то испугался, прыгнул
на землю и несколько метров полз
на животе.
Время от
времени он останавливался и прислушивался; когда мы приближались, то уходил сперва прыжками, а потом шагом и рысью.
Утром 25 сентября мы распрощались с Такемой и пошли далее
на север. Я звал Чан Лина с собой, но он отказался. Приближалось
время соболевания; ему надо было приготовить сетку, инструменты и вообще собраться
на охоту
на всю зиму. Я подарил ему
маленькую берданку, и мы расстались друзьями [В 1925 году Чан Лин трагически погиб там же,
на реке Такеме, в местности Илимо.].
После этого мы дружно взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще
маленькое усилие — и она стала падать в воду. В это
время Чжан Бао и Чан Лин схватили концы ремней и закрутили их за пень. Течение тотчас же начало отклонять ель к порогу, она стала описывать кривую от середины реки к берегу, и в тот момент, когда вершина проходила мимо Дерсу, он ухватился за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без труда вытащили его
на берег.
Кружок — да это пошлость и скука под именем братства и дружбы, сцепление недоразумений и притязаний под предлогом откровенности и участия; в кружке, благодаря праву каждого приятеля во всякое
время и во всякий час запускать свои неумытые пальцы прямо во внутренность товарища, ни у кого нет чистого, нетронутого места
на душе; в кружке поклоняются пустому краснобаю, самолюбивому умнику, довременному старику, носят
на руках стихотворца бездарного, но с «затаенными» мыслями; в кружке молодые, семнадцатилетние
малые хитро и мудрено толкуют о женщинах и любви, а перед женщинами молчат или говорят с ними, словно с книгой, — да и о чем говорят!
Другой достопримечательностью поста была
маленькая чугунная пушка
на неподвижном деревянном лафете. Я видел ее в полном пренебрежении
на площади около дома лесничего. По рассказам старожилов, она привезена была в пост Ольги для того, чтобы во
время тумана подавать сигналы кораблям, находящимся в открытом море.
Ты понимаешь, отчего они получают больше дохода: они работают
на свой собственный счет, они сами хозяйки; потому они получают ту долю, которая оставалась бы в прибыли у хозяйки магазина. Но это не все: работая в свою собственную пользу и
на свой счет, они гораздо бережливее и
на материал работы и
на время: работа идет быстрее, и расходов
на нее
меньше.
Тотчас же составилась партия, и Лопухов уселся играть. Академия
на Выборгской стороне — классическое учреждение по части карт. Там не редкость, что в каком-нибудь нумере (т, е. в комнате казенных студентов) играют полтора суток сряду. Надобно признаться, что суммы, находящиеся в обороте
на карточных столах, там гораздо
меньше, чем в английском клубе, но уровень искусства игроков выше. Сильно игрывал в свое-то есть в безденежное —
время и Лопухов.
По денежным своим делам Лопухов принадлежал к тому очень
малому меньшинству медицинских вольнослушающих, то есть не живущих
на казенном содержании, студентов, которое не голодает и не холодает. Как и чем живет огромное большинство их — это богу, конечно, известно, а людям непостижимо. Но наш рассказ не хочет заниматься людьми, нуждающимися в съестном продовольствии; потому он упомянет лишь в двух — трех словах о
времени, когда Лопухов находился в таком неприличном состоянии.
Она настаивала, чтобы вечера вовсе не было, но вечер устроился,
маленький, без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, и она, — чего никак не ожидала, — забыла свое горе: в эти годы горевать так не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность забыть заставляет забыть
на время горе.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем
на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот
маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во
время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
— «Значит, остались и города для тех, кому нравится в городах?» — «Не очень много таких людей; городов осталось
меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть центрами сношений и перевозки товаров, у лучших гаваней, в других центрах сообщений, но эти города больше и великолепнее прежних; все туда ездят
на несколько дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для труда,
на недолгое
время».
Ее слова ожесточили молодую затворницу, голова ее кипела, кровь волновалась, она решилась дать знать обо всем Дубровскому и стала искать способа отправить кольцо в дупло заветного дуба; в это
время камушек ударился в окно ее, стекло зазвенело, и Марья Кириловна взглянула
на двор и увидела
маленького Сашу, делающего ей тайные знаки. Она знала его привязанность и обрадовалась ему. Она отворила окно.
Маленькая статуя мадонны [Мадонна — с древних
времен слово мадонна в Италии обозначало живописное или скульптурное изображение молодой матери с младенцем.] с почти детским лицом и красным сердцем
на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей.
Одним утром является ко мне дьячок, молодой долговязый
малый, по-женски зачесанный, с своей молодой женой, покрытой веснушками; оба они были в сильном волнении, оба говорили вместе, оба прослезились и отерли слезы в одно
время. Дьячок каким-то сплюснутым дискантом, супруга его, страшно картавя, рассказывали в обгонки, что
на днях у них украли часы и шкатулку, в которой было рублей пятьдесят денег, что жена дьячка нашла «воя» и что этот «вой» не кто иной, как честнейший богомолец наш и во Христе отец Иоанн.
Женатый
на цыганке, известной своим голосом и принадлежавшей к московскому табору, он превратил свой дом в игорный, проводил все
время в оргиях, все ночи за картами, и дикие сцены алчности и пьянства совершались возле колыбели
маленькой Сарры.
Dann und wann [
Время от
времени (нем.).] через много лет, все это рассеянное население побывает в старом домике, все эти состарившиеся оригиналы портретов, висящих в
маленькой гостиной, где они представлены в студенческих беретах, завернутые в плащи, с рембрандтовским притязанием со стороны живописца, — в доме тогда становится суетливее, два поколения знакомятся, сближаются… и потом опять все идет
на труд.